При первой встрече большинство принимает Каэдэхару Кадзуху за юнгу флота Южного креста. В конце концов, этот мирный молодой человек в свободное время любит читать стихи, а разговоры ведёт неторопливо. Кто бы мог подумать, что он возглавляет списки разыскиваемых бакуфу Инадзумы? Даже когда Бэй Доу с её тонким знанием людей решила принять его в команду, то понятия не имела, что он обращается с мечом с мастерством бывалого воина. Быть может, лишения и невзгоды сгладили острые грани юноши, или это сдержанность, что удерживает его клинок в ножнах.

Южный Крест, вооружённый флот Ли Юэ, уже многие годы ходит по морям, и его матросы уже давно привыкли к причудам чужих краёв. Поэтому никого не удивляет, что на флагмане флота служит выходец из другой страны. Его взяли на борт, когда Алькор стоял в инадзумском порту на острове Рито. Капитан Бэй Доу и этот молодой человек подружились, а когда он поднялся на корабль, то сказала команде: «Этот парень некоторое время побудет с нами. Позаботьтесь о нём». Матросы доверяли суждениям Бэй Доу, а потрясающее умение инадзумца предсказывать погоду перевешивало его скрытность о своём прошлом, поэтому они приняли его. Тем не менее любопытство матросов не угасало, и под разными предлогами они частенько расспрашивали его о пережитом. «Говорят, в Инадзуме делают отменные мечи, и чем ты важнее, тем круче у тебя меч. А как насчёт твоего?» «…» Кадзуха всегда отмалчивался. Не получив ответов, моряки в конечном счёте сдались, пока однажды старпом Чжун Цзо не получил неожиданный ответ на свою случайную жалобу. «Слышь, инадзумец? А ты ведь ещё нам даже имени своего не сказал. И как нам тебя называть?» Моряк мозолистой ладонью вытер со лба пот. «Меня зовут Каэдэхара Кадзуха. Вы оказали мне честь, приняв меня, и я перед вами в долгу. Поэтому зовите меня просто Кадзуха».

Кадзуха родился не в семье простолюдинов, но в знатном древнем роду — он последний сын клана Каэдэхара. Даже среди знатных семейств Инадзумы имя Каэдэхара гремело громче других. Но судьба изменчива, и к тому времени, когда Кадзуха стал наследником, род уже был разорён. Предотвратить его падение молодой хозяин Кадзуха был не в силах. Но, невзирая на это бессилие, когда деньги от дома покрыли долги, а прислуга была распущена, он вздохнул с облегчением: воспользоваться этой возможностью и стать вольным скитальцем было совсем недурно. Всю жизнь Кадзуха мечтал бродить по горам и лесам, ведь он восхищался красотой и естественностью природы ещё с детства. Для Кадзухи природа никогда не была немой — чувства и настроения она выражала особым языком. Когда вдруг стихает ветер и всё кругом замирает, значит, вот-вот зайдётся в рыданиях небо. А внезапная дрожь на пруду есть знак надвигающегося землетрясения. Такой самобытной поэтичностью наделила Кадзуху природа, а роскошь его никогда не привлекала. И раз родовое бремя больше его не тяготило, можно было отправиться налегке по белу свету. Так Кадзуха, словно подхваченный ветром лист, начал своё путешествие.

Каждый странник должен быть в чём-нибудь хорош. Конёк Кадзухи — предсказывать погоду. С тех пор, как Кадзуха покинул Инадзуму, он повсюду странствовал. Теперь всё было по-другому: небо, земля, да горы с морями стали ему родным домом. В прогулках под плывущими облаками с музыкой вод и ветров он обрёл счастье. Всё увиденное и услышанное в пути было наполнено новизной. В таком расположении духа Кадзуха шёл к горе на юге. Стояло дождливое раннее лето, и горные тропы превратились в вязкую грязь. Заходило солнце. Кадзуха отправился искать убежище от дождя и в конце тропы увидел соломенную хижину. Бродячий купец, с которым ему случилось познакомиться по пути, увидел её и радостно воскликнул: «Кадзуха, смотри! Теперь нам есть где заночевать!» Кадзуха не ответил, но внимательно прислушался и только потом молвил: «Если хочешь знать моё мнение… лучше туда не ходить». Купец, не желая стоять под дождём, оставил Кадзуху и устремился к хижине. Купец постучал, и дверь открыла миловидная женщина, которая предложила ему укрыться от дождя, а ещё ароматного чаю, горячей еды и даже ночлег. Быть может, еда была так хороша, что стоило купцу поесть, как он сразу сомлел и уснул. Когда он проснулся, крыша куда-то пропала, а глаза слепило солнце, и рядом стоял и улыбался один лишь Кадзуха. Едва купец открыл рот, как его тут же вырвало пожёванными листьями и грязью. Ну а вместо мягкой, тёплой постели под ним была мокрая земля. Кадзуха рассмеялся и пояснил: «Ветер рядом с жилищем обычно тише. Но на этой горе звук ветра неизменный. А ещё эта хижина будто с неба упала. Мне кажется, над тобой подшутила кицунэ. Ох, в следующий раз будь осторожнее и прислушивайся к ветру».

В странствиях Кадзуха повстречал самых разных друзей. С одним из них он стал особенно близок, и некоторое время они странствовали вместе. Но цели их путешествий были разные, и однажды им предстояло расстаться. Случайные прохожие, они понимали друг друга так, будто их свела сама судьба. Они бы на время расстались, но обязательно встретились бы вновь. По крайней мере, так считал Кадзуха. Но произошло нечто, что не оставило и следа от его беззаботности — сёгун Райдэн лично огласила указ об охоте на Глаза Бога и поклялась отнять их всех. Обладатели Глаз Бога, даже Кадзуха, пришли в смятение, сменили свои имена на чужие, а дни и ночи проводили в убежищах. И тогда до Кадзухи дошла поразительная новость: кто-то осмелился на дворцовую дуэль. Это был никто иной, как друг Кадзухи. Проигравшего в такой дуэли ожидало наказание великого сёгуна, но даже столь великая опасность не поколебала его решимости столкнуться с могущественным соперником и показать всем, что означает храбрость. Но объявлять дуэль в такое время… Если он проиграет, безжалостные молнии сёгуна поглотят его жизнь. Даже неизменно безмятежный Кадзуха более не мог сохранять спокойствие. Он обнажил меч и вихрем ворвался в Тенсюкаку, но уже было слишком поздно… От меча друга остались одни осколки, а его Глаз Бога стал пустой оболочкой. С горечью в сердце Кадзуха был вынужден спасаться бегством, а сёгунат заклеймил его как опасного преступника. С тех пор Кадзуха беспрестанно сражался, более не зная покоя. Кадзуха нисколько не боялся боя, но из-за постоянных сражений сделался растерянным и опустошённым. Он не сожалел, что попытался спасти своего друга, и не обвинял его, что тот оставил его в одиночестве, только… «Неужели единственный способ отстаивать идеалы — постоянно сражаться с другими?»

Теперь флот Южного Креста — дом Кадзухи, и вместе они ходят по морям. Иногда его всё ещё находят неприятности, но с поддержкой флотских справляться с ними куда проще. В вороньем гнезде Алькора, взирая на лазурное море и синее небо, он нашёл время для осмысления пережитого в тревожном прошлом. «Каждый самурай желает прожить пламенную жизнь, снискав наивысшей славы с мечом в руках. Но всегда найдутся те, кого низменные желания уведут с пути человечности и справедливости. Боги жаловали нам, смертным, плоть, кровь и своё покровительство не для того, чтобы мы друг друга изничтожали. Клинок в моих руках должен не губить, но спасать. Таков мой путь самурая, и я буду придерживаться его до последнего издыхания». Эти мысли вдохновили Кадзуху записать несколько строк в качестве максимы, чтобы возвращаться к ней в будущем… но тут снизу донёсся раздражённый окрик: «Эй, Кадзуха, довольно любоваться облаками! Спустись-ка и помоги тут!» Ладно, это рулевой Хайлун зовёт. Максиме придётся подождать.

Кадзуха с огромным удивлением узнал, что в той великой битве Глаз Бога засиял на несколько мгновений. Везде и всюду он искал того, кто мог бы зажечь этот Глаз Бога вновь, но его огонёк неожиданно ожил для самого Кадзухи. Казалось, будто это ему помогал покойный друг. Оболочка Глаза Бога не только доказала это, но и принесла Кадзухе множество судьбоносных встреч: ему помогали люди из сопротивления, его спасла и приняла на корабль Бэй Доу, а ещё он встретился с легендарной Путешественницей легендарным Путешественником… Жизнь была полна тягостных скитаний, но были и ни с чем не сравнимые встречи. Его жизнь походила на путь через горы: иногда идти было невыносимо, но порой было достаточно протянуть руку, чтобы прикоснуться к облакам. соответствуют её устремлениям, чем неподвижная печать льда.

Рассветный туман вуалью лёг на горные кручи, а по узкой тропе шёл один Кадзуха. Кругом воцарилась тишина, и ни трепет крыльев, ни стрекот насекомых не смел её нарушить. Волны и те словно задремали. Остался лишь угасающий шёпот ветра. Кадзуха высунул язык — на вкус воздух оказался мрачным и душным. Он знал: пойдёт дождь. Он пристально посмотрел вперёд и вдали увидел струйку дыма да несколько соломенных хижин. Значит, этой ночью у него мог бы быть ночлег. Когда он сказал хозяину хижины, что пойдёт проливной дождь, тот сначала не поверил, но едва дошло до полудня, как хлынул ливень. Поражённый умением путника хозяин радушно предложил кров и еду. Ночью всё ещё было холодно. Кадзуха закутался в одеяло и под шум бивших по листьям капель невольно погрузился в раздумья. С тех пор как клан Каэдэхара оказался разорён, а Кадзуха отправился в странствия, он побывал на множестве островов и познал уйму трудностей, что поджидают любого путника. Чтобы перебраться с одного острова Инадзумы на другой, часто требовалось преодолевать море. Кадзуха в одиночку переплывал на маленьком, медленном челноке, и ветра с грозами делали его путь ещё труднее и опаснее. Но путь этот, где небо и земля — дом, а всё живое — друзья, был полон бесконечного очарования. «Пустому» сердцу весь мир будет «пустой», а если сердце «чистое», то и всё под небесами будет «чистым». С клинком в руке и справедливостью в сердце он мог пройти свой путь с песней и без страха взирать на опасности. Разобравшись таким образом в своих чувствах, Кадзуха уснул глубоким сном. А на следующий день он проснулся под щебетание птиц и с сияющим Глазом Бога в руке.